Наконец-то вторая часть - нравы, воспоминания о войне, размышления о советском народе и всём человечестве, оплеухи оппонентам, сарказм и всё остальное.
9 марта 1977
Всё стало делаться у нас через жопу. Из «Лит. России» гонорар мой заслали в… Новороссийск. Книг запечатали двести штук, сам заявление писал — не прислали ни одной. Авторские шлют с опозданием на полгода, а то и вовсе забудут…
Стало всё безответственно, разболтанно, и пьянство, пьянство! Море разливанное, как перед потопом.
Январь 1978
Очень рад тебя поздравить со вступлением в Союз! Дело это вроде и формальное, да нужное. Отныне уже ты не партизан и диверсант-одиночка идеологического фронта, а организованный член, которого и поприжать можно в случае чего, и пенсией поманить, и вообще утвердить в праве самосознания, что работу работаешь, а не лапти плетёшь, и можешь за эту работу получить пряник или плеть. Пряник дают всегда уже кем-то облизанный…
Март 1978
Перечитал я кучу литературы, мемуарной и документальной о битве за Днепр. Боже мой! Я и не предполагал, что можно так и столько наврать, исказить всё! Значит, есть причины не говорить правду, а причина-то, в общем, одна: наши колоссальные потери на Днепре, безалаберность и неподготовленность при захвате плацдармов и неспособность полководцев, таких в том числе, как Ватутин, вести операции крупного масштаба и полное пренебрежение к человеку — солдатами сорили, как песком. Да и сейчас полководцы, увешанные орденами, всё делают, чтобы доказать, как они блистательно воевали и чуть ли не с каждым солдатом целовались — такие они добрые отцы! Никто никого не застреливал, не расстреливал, заградотрядов, штрафных рот в помине не было, а уж храбры, храбры были, особенно политручки! Прямо врага так и ломили молодецкой грудью!..
18 мая 1978
Прибалтика ведь, особенно Эстония, поражена национализмом, и из азиатского, да в полунемецкий национализм?! Хотя русские прусских всегда бивали, но прусские никогда сего не забывали…
Моя сраная пневмония загнала меня в институт Сеченова, в Ялту, куда путёвки бесплатны и даже больничный выдают, а уж коли бесплатно… Такое убожество, грязь, равнодушие к людям, наплевательство к их жалобам и болям я видел только во время войны в госпиталях… Ведь трое в комнате, в сортир далеко, в комнате холодно и сыро, а лечение… климатом!
14 июля 1978
Сидим мы тоже в деревушке Сибле залиты по уши водою — четвёртый год у нас все лето льёт дождь, а нынче так и всю Европу залило…
Слушал я рожок, и по воде плыли, кружась, белые пятна и что-то похожее на размытый творог — это с полей дождевыми потоками сносило удобрения. Четвёртый год льёт, четвёртый год ни грамма урожая, но под «мудрым» руководством олухи царя небесного, которым наплевать на землю, реки, даже на себя, тупо валят и валят химию на родные поля, а тем временем в Кремле думают, где бы ещё купить или урвать хлеба, картошек или хоть сена клок.
1978
…поехал в Ясную Поляну и был потрясён равнодушием и праздностью толпы, жидкими потоками плавающей по аллеям, дорогам и тропинкам усадьбы. Люди чего-то жевали, фотографировались на память, хохотали, припоминая какие-то сплетни о Толстом, а главным образом, о жене его и детях. Какая-то простодушная пожилая женщина сказала, стоя возле могилы Толстого: «Господи! Господи! Такой, говорят, большой был человек, а могила сиротская, без креста. Денег, что ли, жалко?» Какой-то седовласый гражданин в рубахе-распашонке с лицом закалённого кухонного бойца кричал в кафе усадьбы: «Почему это водка есть, а коньяку нету? Я хочу благородного человека помянуть благородным напитком!..»
27 февраля 1979
…церковники-то не дураки были, все праздники строили так, чтобы люди выпадали из нор и братались. Великая певица Обухова говаривала: «Христосовались! Да! Все кряду. Уж такой ли, бывало, золотушный парнишка попадётся, что меня, дворянскую барышню, Баратынского внучку, барыню в кружевах, с души воротит, а целуешься троекратно со всеми кряду, подарки бедные принимаешь и сама даешь. Куда же денешься? Это же жизнь. Это уважение не только твоё к народу, но и народа к тебе, а его ох как сложно заслужить. Это ведь вы там, в современной литературе, напридумывали бог весть что о барах и крестьянах. Не читаю я её. Ложь там, ложь сплошная. Если б по-вашему всё было, так Россия давно бы погибла».
Февраль 1979
Доконала меня эта Переделкина, мать её растак! Не дом творчества, а какая-то обитель престарелых людей, ничего уже не только не пишущих, но и писающих с трудом…
«Камеры» — так бы я назвал комнаты в доме творчества — запущены, полы давно не натирались, мебель обнажившаяся, старая — всё убого, уныло, серо. А кормят!..
А эти, деятели из Литфонда, каркают: «Писатели! Писатели! Они только баб водят да пьют там!» Боже, как они хорошо думают о нас!
23 июня 1979
Енисей красив непобедимо, но деревни по берегам сплошь брошенные — это здесь, в среднем-то течении, а внизу, говорит капитан, вообще ничего не осталось. Из мне известных посёлков остались лишь Курейка и Горошиха — меж Игаркой и Дудинкой нет ни одного живого посёлка, начинают обнажаться и пустеть даже райцентры. Что будет дальше? Капитан говорит, что ни хлеба, ни рыбы купить негде. Очень тяжкое зрелище — пустые посёлки. На всём пути видели 1—2 построенных дома и 1 новый посёлок — Сурниха. Во как! А флоту много, что дорога ездовая, Енисей сделался.
17 августа 1979
…за Сибирь взялись вплотную, и поскольку на моих глазах был разгромлен Урал, то меня оторопь берёт от размаха того погрома, который развернулся здесь. При таком темпе и при таких хозяевах и Сибири хватит нам ненадолго, а это последний наш форпост. Потом надо будет ложиться и добровольно умирать. Пропадём без войны и без внешнего вмешательства, но зато при передовой системе.
25 октября 1979
В Сибири я не работал, в Сибири ездил, глядел, слушал и… пил, конечно.
Впечатления подавили меня своей пестротой, грандиозностью и полной анархией, разбоем, ничего-нежеланием людей думать и делать, а только пить, пить, пить… Ужасно! Куда мы идём? Да ещё и торопимся?!
Осень 1979
Бывал я на встрече ветеранов нашей 17-й дивизии, в Киеве и в Ленинграде, чувствовал там себя неуютно, никто меня не знает и я никого — одни господа-офицеры, много евреев, которых я на передовой и в глаза не видел, все герои, все обвешаны регалиями, все задаются.
1979
…какой-то цивилизованно-стандартный городишко, из которого вроде бы вынута душа или что-то главное в него не вставлено. Так бывает на выставках: и хорошая вроде бы, и широкая, и картины нравятся, а чего-то не хватает, и позднее понимаешь — нет «центровой», главной картины, а все картины без неё уж картинки вроссыпь… Вот и наши новые города без церкви, без какого-то одухотворённого сооружения не имеют души — это просто жильё, сбитое в кучу, как стадо какое-то…
28 апреля 1980
Подтверди, пожалуйста, получение книг. Воруют!
Ноябрь 1980
Остаток лета и осень занимался я административно-хозяйственными делами и ещё раз убедился, как в нашем косном, обюрократившемся, свободном для лентяев и хамов государстве уворовывается время и силы людей, как они ладно перемалываются в ничто, как унижены граждане стоянием в очередях, ожиданиями, прошениями. И всю эту ситуацию сами же создают, сами же её и клянут, сами же возмущаются втихаря, ища виноватых где угодно, только не в себе — государство самоедов, самоистребителей и безответственных существ, даже по отношению к своей особе.
7 декабря 1980
Плодятся бандиты с ножами, кастетами, обрезами — красноярские власти и милиция уже не могут совладать с ними, город полон слухов и происшествий, 7—8 бьют одного, беззащитного, и бьют смертно, и среди этих семерых часто попадаются студенты, они же первые спекулянты и барахольщики. Мы же не справились и уже не справимся с бандитом-демагогом, ибо сами вложили ему оружие в руки. Нонче летом в Овсянке ко мне зашёл ухоженный молодой человек в вельветовом комбинезоне и попросил с корнем, выдернуть дикарём выросший мак. Я выдрал, отдал и спросил: «Зачем он вам?» — «А мы из него готовим примитивный опиум». И я подумал, что не зря боролись за всеобщее образование, вот село, где и самогонку-то прежде не все гнать умели, уже к опиуму подошло, спасибо учителям, спасибо всем, кто не понимает, что вооружать чем-либо, даже гранатой, неподготовленное для этого существо — опасно, оно дичает быстрее и страшнее неграмотного, ибо без бога и царя в голове прёт само не зная куда…
1980
Совсем недавно в сибирской тайге сгорела целая группа студентов машиностроительного техникума, ибо пакостить, как в городе, так и в лесу они умели, есть предположение, что лес они же и подожгли, а вот выйти из пожара, бороться с огнём не научились.
Многие дети нашей страны, да и взрослые тоже, выжили в войну лишь только потому, что умели питаться от земли, от леса, от лугов и полей. Что будет с нашими детьми, если нас снова постигнет такая же беда? Ведь с проектами питания не стало лучше, а даже наоборот. Ныне и в сельской местности дети, да и взрослые тоже, питаются зачастую из магазинов и столовых. «Забывчивость» эта, пренебрежение «земной наукой» может очень и очень дорого обойтись всем нам.
22 июня 1981
Насмотрелся на богатые когда-то края, где, куда ни плюнь — 1,5 метра чернозёма лежит, а в магазинах нет ни сахару, ни крупы — ничего нет, и воду развозят в бочках, ибо из реки пить её нельзя. Утром, как в войну, люди стоят в очередь за хлебом, полусырым, разваливающимся. Если утром не купят — всё, а прежде здесь не знали, куда его девать, хлеб-то. По улицам шляются бичи, задирают народ, юнцы на ходу заголяют юбки девкам, мимо надменно проходит чёрная «Волга» с нолями, в ней сидит местная власть, ничего не видя позорного в своём и окружающем существовании, на полях мельтешит какой-то полупьяный народишко, хохочет, задирая друг дружку и спрашивая, не привезли ль бормотуху.
3 августа 1981
Вот 2 месяца гараж строят и никак к финишу не придут. Своего рода БАМ на Овсянке, который бамкает в ушах и голове. И как это при отсталом, прогнившем, никуда не годном Николашке с лопатой и кайлом построили дорогу Москва—Владивосток?! И главное, без шума! А мы кол вобьём и пляшем вокруг него, пока ночью его воры не срубят.
25 декабря 1981
…мне удалось достать пластинки с церковными хоралами (первый выпуск), потом они стали продаваться свободно, в классическом отделе магазина «Грампластинки», но в классическом отделе не было покупателей, никто их не рвал из рук, а напротив в отделе орали Алла Пугачёва, Ротару, Хиль и иже с ними.
…не знают нынешние парни и девки наших старых песен, стыдятся их, зато вихляться задами по-бабьи не стыдно.
6 февраля 1982
Осенью в Ленинграде пропало разом 7 бандеролей с 4-м томом собрания сочинений. Бандитизм! Неуязвимый!
15 февраля 1982
Я вот в январе был в Австрии и посмотрел на сытый, даже пресыщенный всем народишко: харчами, удовольствиями, политикой, зрелищами. И какой не интересный, ничего путнего не создающий, ничего волнительного не желающий народишко получился, как сказал наш один умный парень, работающий в Австрии: «Румяные импотенты». И правда, импотенты не только по той части, но и духовные…
Может, наши мудрые руководители правильно делают, что держат народ впроголодь? Во всём: в харчах, в правде, в жилье, в нравственности, в удовольствиях. Ведь накорми-ка наших до отвала, оне же спать улягутся, да ещё и с чужими бабами.
17 июня 1982
…ещё раз убедился, как бездарно и бесчеловечно мы воевали на пределе всего — сил, совести, и вышла наша победа нам боком через много лет. Бездарные полководцы, разучившиеся ценить самую жизнь, сорили солдатами и досорились! Россия опустела, огромная страна взялась бурьяном, и в этом бурьяне догнивают изувеченные, надсаженные войной мужики. Зато уж наши «маршалы», как они себя называют, напротив, красуются на божнице, куда сами себя водрузили. Тут один курносый, безбородый и беспородный «маршал», видно, из батраков, да так на уровне деревенского неграмотного батрака и оставшийся. Белобородов или кто-то ему подобный, договорился по телевизору: «Герои наши солдаты, герои, переходили Истру по пояс в ледяной воде, проваливались в полыньи, тонули, а всё-таки взяли город. Первая наша победа!» И ему хлопают, а его бы в рыло хлобыстнуть и сказать: «Ты, тупица набитая, хвалишься своим позором! Немцы под Москвой! Кругом леса, избы, телеграфные столбы, марево кругом, солома и много чего, а у тебя солдаты Истру переходят по пояс в ледяной воде...»
Да ведь не поймёт, ибо такому нравилось гнать солдат вброд, что и на Днепре переправлялись на сподручных средствах, сотни людей утонули. Хоть один сука-командующий попробовал бы под огнём плыть на этих «сподручных средствах».
Я только теперь и понял, что сами эти разрядившиеся и с помощью генералиссимуса разжиревшие враги нашему народу и своему отечеству самые страшные ещё потому, что, сытые и тупые от самодовольства, ничего не знают и знать не хотят о своём народе, и обжирали и обжирают его со всех сторон.
Самое страшное ещё в том, что они породили себе подобных тупиц и карьеристов, «ржевская битва» всегда может повториться…
17 декабря 1982
…после Нового года дочь родит второго ребенка, а её муж подался, нет, не в леса — кабы в леса! — а в шинки, в медвытрезвители и прочие места, достойно венчающие наши усилия и борьбу за высоконравственное общество. Он мне как-то сказал: «Как живёте Вы — живут единицы, а как живём мы — живут миллионы». Ну и живёт, как миллионы, соря по свету детей-безотцовщину, и не испытывает при этом никаких угрызений совести…
Декабрь 1982
…нет её уже, нации-то, — что-то полурастворённое ассимиляциями, нация, не восстановившая себя не только количественно после войны, но и стыдящаяся самой себя. Да и есть чего стыдиться. Табуном скотским сделались: табунно пьют, табунно случаются, табунно идут, куда ведут. В Сибири это хохлы — их, голубчиков, исподволь накопилось в стране больше, чем русских — 50 млн. на Украине и 30 — в глуби того, что звалось Россией и Сибирью, а теперь незаметно переименовано в Нечерноземье и Кацапию.
Позабавлялись в своё время наши духовные наставники пустыми словами и жестокими мерами воздействия, не задумываясь, что из этого получится, произрастёт. И произрос законченный трус да тунеядец в невиданном масштабе! А как теперь всё это исправлять и что делать — никто не знает.
16 апреля 1983
…в ту пору стихотворные сборники издавались — половина стихов о Сталине (обязательно, иначе не издали бы), а потом вторая половина о счастливой жизни в свободной стране. Всего 3 года продолжалась моя газетная любовь. Год из трёх ушёл на то, чтобы я, тупица, понял, что передовую статью надо начинать и кончать именем отца и учителя, а передовица стоила дороже всех материалов, ибо это единственный жанр, который осиливал писать наш достославный главный редактор.
1 ноября 1983
…ложная информация достигает богоспасаемого вашего города, который давно уж турки не осаждали, и оттого в нём дремлет мысль и угасло любопытство. Да и что говорить о городе, из которого сознательные трудящиеся ездят и ходят в очередя за сосисками за границу, к чухонцам, и едят их пусть и с идейным отвращением, по необходимости животной, но не выплёвывают же!..
Сейчас моя Марья Семёновна собирается в турпоездку по Финляндии, ибо после успешной атаки на вражеский самолёт нас далеко никуда не пускают, а пустят — не рад будешь, заклюют или камнями забросают. Вот и наша поездка, в числе многих и многих, в Испанию не состоялась
1983
Всякое воссоединение сельских библиотек с чем-либо и с кем-либо заканчивается для них, как правило, плачевно, как это уже было единожды в Овсянке. Располагаясь в сельском клубе, библиотека сгорела вместе с клубом, в котором пьянствовали, содомили, и скорей всего, и спалили клуб по пьянке 2 местных культдеятеля.
…снова слухи докатились до села: снести, перестроить, поместить её в Дом культуры, где будет музыкальное училище, конференц- и спортзал? На хрена, скажите вы мне, добрые люди, Овсянке конференц-зал?! Громко звучит, да? Ну и стройте его там, где это звучит, а библиотеку не троньте, лучше помогите ей.
3 февраля 1984
…здоровье наше, особливо у Марьи Семёновны, пошатнулось. Износ сталинских «счастливых» времён даром не прошёл, сейчас вся борьба с нуждой наружу выходит и требует, чтоб мы помянули дорогих вождей, предавших нас и бросивших на произвол судьбы после войны, достойными их поганой памяти словами.
15 июля 1984
В прошлом году у нас тоже было плохое лето, и клещ продержался в заглушье до сентября. Нонче он, думаю, вступит в соц. соревнование с прошлогодним клещом и выдюжит до февраля, а там, глядишь, круглогодично начнёт действовать и разить советских тружеников и бродяг, изгоняя их из испохабленной природы, которая начинает огрызаться смертью. Очень много нонче смертельных случаев от энцефалита и прочих, зачастую неизвестных никому болезней печени, крови, мозга. Война, самим же человеком развязанная, так и не прекращалась, а кто был нам вроде бы и безобидным другом, переходит в наступление — и горе тому, кто вступает в ссору с природой, его породившей. Недаром же начались конфликты между детьми и родителями, ох недаром! Бесчувственные родители, не наученные никого почитать и любить, вымётывают икру, из которой вылупляются существа под названием акселераты, ни стыда у них, ни совести, ни памяти, ни любви, от всего свободны, кроме похоти и желания поиграть да напиться.
1 ноября 1984
…заглянул в очередной том Диккенса, а в нём самая мной любимая его вещь «Дэвид Копперфильд»… и обратил внимание на объём — вышло столько же, что и у Пети Проскурина в «Судьбе». Я давай углубляться, читаю, перечитываю и глазу своему не верю: над «Дэвидом Копперфильдом» Диккенс начал работать в феврале 1849 г. Первый выпуск романа вышел в мае того же года. С последним выпуском читатели познакомились в декабре 1850 г. Это что же они, буржуи проклятые, делают с нами, а?! И писатели, и издатели. Это ж их не зря хотели и хотят похерить. Это ж они компрометируют не только наш передовой век неслыханного прогресса, но и передовое наше, до зубов вооруженное техникой опчество низводят до пещерного уровня. 55 листов исписать за несколько месяцев и издать в течение нескольких недель?! Ну-у, братцы, так нельзя, так нечестно. Это же издевательство над нами, это ж выходит, что в прошлом веке работали лучше, быстрее и качественней нас, таких самоуверенных, таких болтливых и самовлюблённых. Лучше их, гадов, и не открывать.
30 декабря 1984
Надо заказать стеллажи, и нету в магазинах полок.
…в Японию предлагалось послать нас вместе, да поехал туда со мною отвратительный грузин, вместивший в себя всё ничтожество и маразм современного торгаша-грузина, однако и ему не удалось испортить мне поездку.
1985
Просят, умоляют написать о войне, напишешь — не проходит в печать: всем нужна война красивая и героическая, а та, на которой мы были, с грязью, вшами, подлецами-комиссарами вроде начальника политотдела нашей дивизии — такая война никому не нужна
2 июля 1985
Клеща — тучи. Дожди и холода беспрестанные. В лес не суйся, из дому не выходи! Природа начинает с нами обращаться всерьёз. Хватит, побаловались, потерпела она от нас!..
Последнее постановление о трезвости и налаживании морали нашей — это почти неприкрытая злобная акция против и без того запуганного, затурканного народишка. Те кто сочинил сей документ, прекрасно знают, что исполнять и проводить его в жизнь будут люди, всё уже пропившие, начиная с комиссарских широких галифе, в которые бздеть удобно, и кончая честью и совестью. Они и открыли тихий террор на местах, выгода от которого временная, последствия неоглядные, уходящие в пространства. Да кого сейчас они, пространства, интересуют. Переночевать бы сегодня, а завтра, как на фронте, авось переднюем.
12 июля 1985
Не было у нас весны, лета тоже нет, ни у нас, ни у вас, и на всей планете беда за бедой, главная из них — в Канаде всё сгорело, а Канада кормит полмира и нас тоже, с нашим передовым сельским хозяйством. Давно на Руси голода не было, так кабы он нас, да нас-то что, мы полупривычны, дитёв наших и особо внуков, побрасывающих хлебушек от невежестваа и сытости, врасплох не захватил бы.
Я ж не езжу в дома творчества из-за, евреев, тобою любимых, не могу их больше двух видеть, а уж выносить их праздно-утомлённый, аристократически-вальяжный вид и слушать умственные разговоры и подавно.
Январь 1986
…пошли мы смотреть руганый-переруганый нами и нашими идейными указчиками фильм «Рембо». Потрясающий фильм! Потрясающий! О том, как современного человека совратили, сделали солдатом — героем, а потом обыватели всех мастей загнали в угол и он был вынужден отбиваться. А отбиваясь, он превратился в страшного, мстительного получеловека-полузверя и гиганта сверхсилы, однако и при этом не теряя границы сознания и убивая только негодяев (ни одного солдата не тронув, мальчика, который его, как зверя, выслеживал, пощадил, даже не ударив, и шерифа, но потом уж изрешетил его и разгромил город. Целый современный городок, в который его не пускали пожрать, отдохнуть, побыть с людьми). А как снят! Как сыгран! Это современный Тарзан, только Тарзан-то с печальными постоянно глазами. И под конец он плачет, как мальчишка, на груди своего старого командира и даёт надеть на себя наручники. Играет Рембо американец итальянского происхождения, у нас такого артиста, увы, нет. Было жалкое подобие — Олег Видов, и тот за рубеж смылся. Пытался Абдулов, да жирен и морда тупая.
26 февраля 1986
…невежественны Вы, нечестны, чтоб можно было с Вами говорить на равных и по-человечески, тоже не впадая в невежество и бесчестие, хотя бы о превосходстве нашей стратегии и тактики, о способностях наших военачальников. Вы, вероятно, имели в виду тов. Кирпоноса, который открыл целый фронт и погубил сразу несколько наших армий? Или Крым, где Манштейн силами одной (!) 11-й армии при поддержке частей 2-й воздушной армии смёл с земли всё, что у нас там имелось. На глазах всего Черноморского флота, бросив осаждённый Севастополь, «сбегал» под Керчь и «кулаком», состоящим в основном из 2-х танковых корпусов, в прах разгромил 3 наши армии, руководимые любимым выкормышем боготворимого Вами вождя, Мехлисом, так что и «каблуков от них не осталось», как пишет мне в одном из откликов участник этих бедственных сражений.
12 августа 1986
Нам всё звонят «доброжелатели»… Сотни писем идут ко мне, в журнал, в Грузию, в Союз писателей, в том числе и коллективных…
На мой взгляд, они сравнялись с тувинцами, о которых один русский путешественник сказал: «Народ грязный и подлый». От нашего либерализма, подкармливания и заигрывания народ сей сделался ещё тупее, наглее и подлее.
7 сентября 1986
В Эвенкии всё ещё пространственно, безлюдно, тихо, но уже нашли нефть и торят дороги, налаживают промысла. Тува вконец испорчена национализмом и дикой, оголтелой пьянкой. Режут русских походя, да ещё больше друг дружку, болеют чахоткой, вырождаются. Сделались тувинцы жуткими ворами, мошенниками и проходимцами — цивилизация не покорила их, они цивилизацию обхаркали и живут по-скотски, со скотом в горах, потаённо и пьяно.
А в Эвенкии мы пожили в охотничьей избушке. Всё бы хорошо, но опять горела без конца и края матушка-тайга, самолёты ходить не могли — на небе солнце угасало от дыма, и температура до одного градуса падала среди лета, а, по советскому радио и телевидению передали соболезнующе-горькую информацию о том, что на юге Франции от страшных пожаров выгорело аж 30 гектаров леса! Вот так вот и живём, боремся за правду, продвигаем вперёд идеи и помыслы.
14 сентября 1986 (Эйдельману)
У всякого национального возрождения, тем более у русского, должны быть противники и враги. Возрождаясь, мы можем дойти до того, что станем петь свои песни, танцевать свои танцы, писать на родном языке, а не на навязанном нам «эсперанто», «тонко» названном «литературным языком». В своих шовинистических устремлениях мы можем дойти до того, что пушкиноведы и лермонтоведы у нас будут тоже русские, и, жутко подумать, — собрания сочинений отечественных классиков будем составлять сами, энциклопедии и всякого рода редакции, театры, кино тоже приберем к рукам и — о ужас, о кошмар! — сами прокомментируем «Дневники» Достоевского.
10 апреля 1987
…ездил я на советском транспорте, нервничал, мёрз. Однажды голова закружилась, херакнулся среди города, пробую встать, шапку схватить, а внутри вроде как все гайки с резьбы сошли, и не верится, а встать не могу. Шли молодые парень с девкой, гармонично развитые люди в дублёнках и в золоте, так захохотали — такой я неуклюжий и жалкий валяюсь… Тут подскочил ко мне бритвами резанный, конвоирами битый парняга-мужичок, приподнял, шапку на меня задом наперёд напялил и с известным тебе хорошо жаргонным превосходством зашипел: «С-сэки! Я деда поднял? Поднял! Вы, с-сэки, упадёте, вас поднимать некому будет».
1987
В Ленинграде (!!!) упал на улице Гранин, переломил нос и вывихнул руку, и никто — никто! — на Кировском проспекте не помог ему встать, не подал руку, не потому, что презирает его как писателя, а просто так, не помогли и всё. Не помогли как человеку, не зная, кто он и что он, но, на всякий случай, посчитавши его пьяным. В Перми жил бывший сапёрный капитан, истерзанный фронтом и раненый, жил с батарейкой в сердце 14 лет. Не раз, почувствовав себя плохо на улице, он взглядом отыскивал поблизости место, чтоб прислониться иль сесть, присаживался или прислонялся, доставал Из кармана лекарства и помогал себе сам. Иногда приходилось выбирать из прохожих, кого можно попросить, чтоб помогли достать лекарство, ибо сам он уже и этого не может, ему плохо, и он вот-вот упадёт. Выбирал старых и молодых, русских и нерусских. И никто ни разу ему не помог, он падал, иногда разбивал себе лицо и нередко слышал голоса возмущённых соотечественников, за которых он на фронте кровь проливал: «Нажрался! Да ещё и старик! Да ещё вроде и еврей».
13 декабря 1987
Смотрели ли Вы фильм о волгоградском ворье из энкавэдэ, возглавляемом генералом Ивановым? А через 3 дня в «Советском спорте» было дополнение к фильму, и вот уж тут истинное мурло в полной законченности предстало. Вы, наверное, забыли, что вослед за сиятельным вождём Брежневым ходил в картузе и бил кулаками журналистов и прочая пердак в чине генерал-полковника. Из моей статьи цензура, ныне отмененная, сняла абзац: «Генерал-полковник в роли холуя! Явление уникальное, нам принадлежащее, на наших глазах проистекавшее».
Вы можете представить себе, чтоб царь, умерший, кстати, в чине полковника от подлой пули жида, допустил такое? И чтоб генералы Раевский, Алексеев или Брусилов — опустились до роли холуя?!
Вы знаете, что сказали мне люди, серьёзные и знающие, после просмотра волгоградской «опупеи»? «Если не в каждом, то уж в любом втором нашем городе обретается свой Иванов, и хоть завтра можно садить на скамью подсудимых местную мафию».
…как мы в 44-м под командованием товарища Жукова уничтожали 1-ю танковую армию противника, и она не дала себя уничтожить двум основным нашим фронтам и, более того, преградила дорогу в Карпаты 4-му Украинскому фронту с доблестной 18-й армией во главе и всему левому флангу 1-го Украинского фронта, после Жукова попавшего под руководство Конева в совершенно расстроенном состоянии. Погубили у Дуклинского перевала более 160 000, но в Словакию нас так и не пустила воскресшая 1-я танковая.
Вы, конечно, обо всём этом «не слышали», «не знаете», но главное, знать не хотите. Так спокойней жить, правда?..
Чего только стоит одна наша связь?! Господи! До сих пор она мне снится в кошмарных снах.
28 декабря 1987
Я тоже только раз, перед нашей первой артподготовкой видел на снарядах, приготовленных к заряжению, написанное «За Сталина», а «ура» вообще ни разу не слышал, хотя воевал в более благоприятные времена, на фронте, бестолково наступавшем…
Нам не до Сталина и не до «ура» было — ткнуться, упасть, уснуть. От усталости, недохватов, от куриной слепоты много погибло, выходило из строя бойцов. Не тебе говорить, когда отупеешь и обессилишь до того, что одна-единственная мысль в голове шевелится: «Скорей бы убило. Отмучился бы».
А в это время росли тыловые службы, комиссары имели по 3 машины: легковушку для выезда на всякого рода руководящие совещания, «виллис» у большинства так и остался новым, у нашего бригадного комиссара даже краска американская, качественная, на нём не сносилась, 3-я машина — грузовая, «студебеккер». Там стояли только заправленные «простынями» пишущие машинки и всякого рода вдохновляющие тексты и бумаги, и при них секретарши не старше 18 лет, менявшиеся по мере употребления и отправляемые в тыл для «лечения».
Ох, много, много есть чего скрывать «наследникам»!
9 июня 1988
С большим юмором читал я в «Правде» заметку Володи Большакова о том, как кормят безработных в Париже. Нашим бы трудягам такое обслуживание, а детям в «передовых» наших детсадах — еду безработных, а то их уж закормили ивасями, капустой и лапшой из солоделой муки.
Долгое житьё в парижах вредно — уж очень несовершенной начинает казаться наша жизнь и страна, где «по заслугам каждый награждён». А «их» житьё плохое, и вообще они «не так» живут, как мы, и, что самое дикое, — не хотят, как мы, жить.
Коммунисты, накормленные в буржуйских харчевнях первоклассными продуктами, кроют буржуев в газетке «Юманите», кроют за разные несовершенства. Им бы к нам в Бийск либо в Шарыпово приехать и вкусить пролетарских харчей, пожить в нашем малогабаритном раю, поотравиться в столовых раз 5 в месяц, постоять в очередях, порвать штаны на наших асфальтах и пуговицы в трамваях, то есть поработать в наших «экстремальных условиях», как сейчас говорят, — они у нас всё время экстремальные.
9 июня 1988
…ходил на приём к Горбачёву, проговорили более часу, может, мой визит поможет Сибири и нам всем, может, и нет. Мне-то уже помог — я выговорился, «разгрузился», да и вблизи, глаза в глаза, посмотрел на нынешнего руководителя. Мужик он хороший и добра народу хочет, а уж как получится?..
1 августа 1988
…год назад в селе закрыли церковь и собираются в ней делать пекарню. На селе разброд, свирепствует безбожие, по-деревенски бестолковое, жестокое порой. Надо сказать, что вера в Бога у нас в Сибири вообще не столь истовой была как в самой России, и признаки язычества дошли до наших дней.
Церковные документы вместе с церковью (её свели на дрова в войну, хотя кругом лес растёт) исчезли, и у села нет прошлого. Дальше дедушки никто никого не помнит, а современные транзисторщики и родителей-то не узнают, накурившись маку, конопли или нажравшись мутной недобродившей браги.
Комиссары испоганились, заворовались, одичали, предали свои высокие идеалы за булку с маслом. Старообрядцы, да и церковь, хотя пусть и полуразбитая, устояла Милостью и волею божьей, и те же комиссары вынуждены ныне с нею считаться и заигрывать, хотя и скрежещут зубами.
Более им ничего не остаётся. Чтоб отдалить свой окончательных крах они ещё и ещё пойдут на попятную и скоро галифе с лампасами станут менять, да и меняют уже, на крестик, и прощения будут просить у остатков нашего народа и у Господа.
8 августа 1988
…жизнь идёт туго как-то, нудно, нездоровится. Вас вот мучает жара, а у нас дожди и холод, и всё крушит обузданный покорителями Енисей. Сами гидростроители поднакопили воды, потом ливни, дожди, смыв снегов с гор — на юге тоже жарко, — и началась катавасия. Убытки от сброса всего, что можно сбросить с плотин, колоссальные. Мне уж давно кажется, что и живём-то мы в убыток нашим детям и внукам.
1988
Ничего, Витя, из горбачёвской затеи не получится. Заплатки на зад, может, и положим, прикроем на время дверь, но дальше дело не пойдёт. Даже такой могучий мужик, как Горбачёв, износится, выдохнется, биясь голым черепом в каменную стену равнодушия народа, злобы военщины, тёмных дел бюрократов и разномастного ворья, выдохнется, и его столкнут. И все беды и прорехи на него свалят, а народишко уже у края, ему уже немного надо, чтоб окончательно выродиться и погибнуть.
2 ноября 1988
Народ и так обхаркан и обосран, народ зол и раздражителен, народ перестал ходить в театры, ходят фэзэошники — глядеть на полуголых баб и слушать, как за сценой, а то и на сцене насилуют перезрелую, но всё ещё егозистую и несчастную актрису, отдающуюся принародно за 120 рэ зарплаты.
1988
…русская классика возвеличивала человека, пробуждала в нём всё лучшее, что дала ему природа-мать. Но… литература, воспевающая и восславляющая войны, революции, преступления, политиканство комиссаров всех рангов!.. Наверное, ни одна литература в мире за столь короткий срок не породила столько лжи и, соответственно, не произвела столько зла, как наша.
30 января 1989
Совсем народишко наш шпаной и оглоедом становится. Горлохват и вор — главное действующее лицо у нас. Преступность и смертность здесь ужасающие. Ситуация жизни, кажется, уже не контролируется. Полный разброд и анархия вместо обещанного порядка и благоденствия. Уже приходит на ум мысль о том, что жить, слава богу, остаётся немного…
21 августа 1990
…лето на исходе. У нас с весны была жара, сушь, всё горело. В один день в крае было зарегистрировано 170 пожаров, в одном только Манском районе выгорело около 100 000 га леса, сгорели и заготовленные леса, погорели посёлки, горела с краю от лесозавода и моя родная Овсянка, и сгорели в ней только что построенная для обработки топляка пилорама и штабеля леса, да несколько домов. Трудящиеся тащили с пожара добришко, и если такового не было, то увозили навоз и выдёргивали саженцы. О Господи! Уж не по делу ли он карает наш народ, превращенный в шпану?
…приехал на сессию краевого Совета. Обман кругом, особенно насчёт экологии, хочется выползти на трибуну, тряхнуть партийную челядь и сов. общественность. Пропадём ведь, а партия расхватухой занялась, имуществом обзаводится, дачи строят, машины гребут!..
Ноябрь 1990
На пленум я не останусь и вообще постараюсь в Москве не задерживаться — что-то она, Москва наша милая, совсем одурела. Я сам не видел, но сотоварищи мои поглядели вчерашнюю демонстрацию на Красной площади. Китайцы в ужасе! Они не понимают нас, им перевертыши чужды. Мудрый народ! Культурная революция их потрясла, и новых потрясений они более не хотят и не допускают. А у нас все посходили с ума от первого дуновения свободы и готовы давить друг дружку.
9 марта 1977
Всё стало делаться у нас через жопу. Из «Лит. России» гонорар мой заслали в… Новороссийск. Книг запечатали двести штук, сам заявление писал — не прислали ни одной. Авторские шлют с опозданием на полгода, а то и вовсе забудут…
Стало всё безответственно, разболтанно, и пьянство, пьянство! Море разливанное, как перед потопом.
Январь 1978
Очень рад тебя поздравить со вступлением в Союз! Дело это вроде и формальное, да нужное. Отныне уже ты не партизан и диверсант-одиночка идеологического фронта, а организованный член, которого и поприжать можно в случае чего, и пенсией поманить, и вообще утвердить в праве самосознания, что работу работаешь, а не лапти плетёшь, и можешь за эту работу получить пряник или плеть. Пряник дают всегда уже кем-то облизанный…
Март 1978
Перечитал я кучу литературы, мемуарной и документальной о битве за Днепр. Боже мой! Я и не предполагал, что можно так и столько наврать, исказить всё! Значит, есть причины не говорить правду, а причина-то, в общем, одна: наши колоссальные потери на Днепре, безалаберность и неподготовленность при захвате плацдармов и неспособность полководцев, таких в том числе, как Ватутин, вести операции крупного масштаба и полное пренебрежение к человеку — солдатами сорили, как песком. Да и сейчас полководцы, увешанные орденами, всё делают, чтобы доказать, как они блистательно воевали и чуть ли не с каждым солдатом целовались — такие они добрые отцы! Никто никого не застреливал, не расстреливал, заградотрядов, штрафных рот в помине не было, а уж храбры, храбры были, особенно политручки! Прямо врага так и ломили молодецкой грудью!..
18 мая 1978
Прибалтика ведь, особенно Эстония, поражена национализмом, и из азиатского, да в полунемецкий национализм?! Хотя русские прусских всегда бивали, но прусские никогда сего не забывали…
Моя сраная пневмония загнала меня в институт Сеченова, в Ялту, куда путёвки бесплатны и даже больничный выдают, а уж коли бесплатно… Такое убожество, грязь, равнодушие к людям, наплевательство к их жалобам и болям я видел только во время войны в госпиталях… Ведь трое в комнате, в сортир далеко, в комнате холодно и сыро, а лечение… климатом!
14 июля 1978
Сидим мы тоже в деревушке Сибле залиты по уши водою — четвёртый год у нас все лето льёт дождь, а нынче так и всю Европу залило…
Слушал я рожок, и по воде плыли, кружась, белые пятна и что-то похожее на размытый творог — это с полей дождевыми потоками сносило удобрения. Четвёртый год льёт, четвёртый год ни грамма урожая, но под «мудрым» руководством олухи царя небесного, которым наплевать на землю, реки, даже на себя, тупо валят и валят химию на родные поля, а тем временем в Кремле думают, где бы ещё купить или урвать хлеба, картошек или хоть сена клок.
1978
…поехал в Ясную Поляну и был потрясён равнодушием и праздностью толпы, жидкими потоками плавающей по аллеям, дорогам и тропинкам усадьбы. Люди чего-то жевали, фотографировались на память, хохотали, припоминая какие-то сплетни о Толстом, а главным образом, о жене его и детях. Какая-то простодушная пожилая женщина сказала, стоя возле могилы Толстого: «Господи! Господи! Такой, говорят, большой был человек, а могила сиротская, без креста. Денег, что ли, жалко?» Какой-то седовласый гражданин в рубахе-распашонке с лицом закалённого кухонного бойца кричал в кафе усадьбы: «Почему это водка есть, а коньяку нету? Я хочу благородного человека помянуть благородным напитком!..»
27 февраля 1979
…церковники-то не дураки были, все праздники строили так, чтобы люди выпадали из нор и братались. Великая певица Обухова говаривала: «Христосовались! Да! Все кряду. Уж такой ли, бывало, золотушный парнишка попадётся, что меня, дворянскую барышню, Баратынского внучку, барыню в кружевах, с души воротит, а целуешься троекратно со всеми кряду, подарки бедные принимаешь и сама даешь. Куда же денешься? Это же жизнь. Это уважение не только твоё к народу, но и народа к тебе, а его ох как сложно заслужить. Это ведь вы там, в современной литературе, напридумывали бог весть что о барах и крестьянах. Не читаю я её. Ложь там, ложь сплошная. Если б по-вашему всё было, так Россия давно бы погибла».
Февраль 1979
Доконала меня эта Переделкина, мать её растак! Не дом творчества, а какая-то обитель престарелых людей, ничего уже не только не пишущих, но и писающих с трудом…
«Камеры» — так бы я назвал комнаты в доме творчества — запущены, полы давно не натирались, мебель обнажившаяся, старая — всё убого, уныло, серо. А кормят!..
А эти, деятели из Литфонда, каркают: «Писатели! Писатели! Они только баб водят да пьют там!» Боже, как они хорошо думают о нас!
23 июня 1979
Енисей красив непобедимо, но деревни по берегам сплошь брошенные — это здесь, в среднем-то течении, а внизу, говорит капитан, вообще ничего не осталось. Из мне известных посёлков остались лишь Курейка и Горошиха — меж Игаркой и Дудинкой нет ни одного живого посёлка, начинают обнажаться и пустеть даже райцентры. Что будет дальше? Капитан говорит, что ни хлеба, ни рыбы купить негде. Очень тяжкое зрелище — пустые посёлки. На всём пути видели 1—2 построенных дома и 1 новый посёлок — Сурниха. Во как! А флоту много, что дорога ездовая, Енисей сделался.
17 августа 1979
…за Сибирь взялись вплотную, и поскольку на моих глазах был разгромлен Урал, то меня оторопь берёт от размаха того погрома, который развернулся здесь. При таком темпе и при таких хозяевах и Сибири хватит нам ненадолго, а это последний наш форпост. Потом надо будет ложиться и добровольно умирать. Пропадём без войны и без внешнего вмешательства, но зато при передовой системе.
25 октября 1979
В Сибири я не работал, в Сибири ездил, глядел, слушал и… пил, конечно.
Впечатления подавили меня своей пестротой, грандиозностью и полной анархией, разбоем, ничего-нежеланием людей думать и делать, а только пить, пить, пить… Ужасно! Куда мы идём? Да ещё и торопимся?!
Осень 1979
Бывал я на встрече ветеранов нашей 17-й дивизии, в Киеве и в Ленинграде, чувствовал там себя неуютно, никто меня не знает и я никого — одни господа-офицеры, много евреев, которых я на передовой и в глаза не видел, все герои, все обвешаны регалиями, все задаются.
1979
…какой-то цивилизованно-стандартный городишко, из которого вроде бы вынута душа или что-то главное в него не вставлено. Так бывает на выставках: и хорошая вроде бы, и широкая, и картины нравятся, а чего-то не хватает, и позднее понимаешь — нет «центровой», главной картины, а все картины без неё уж картинки вроссыпь… Вот и наши новые города без церкви, без какого-то одухотворённого сооружения не имеют души — это просто жильё, сбитое в кучу, как стадо какое-то…
28 апреля 1980
Подтверди, пожалуйста, получение книг. Воруют!
Ноябрь 1980
Остаток лета и осень занимался я административно-хозяйственными делами и ещё раз убедился, как в нашем косном, обюрократившемся, свободном для лентяев и хамов государстве уворовывается время и силы людей, как они ладно перемалываются в ничто, как унижены граждане стоянием в очередях, ожиданиями, прошениями. И всю эту ситуацию сами же создают, сами же её и клянут, сами же возмущаются втихаря, ища виноватых где угодно, только не в себе — государство самоедов, самоистребителей и безответственных существ, даже по отношению к своей особе.
7 декабря 1980
Плодятся бандиты с ножами, кастетами, обрезами — красноярские власти и милиция уже не могут совладать с ними, город полон слухов и происшествий, 7—8 бьют одного, беззащитного, и бьют смертно, и среди этих семерых часто попадаются студенты, они же первые спекулянты и барахольщики. Мы же не справились и уже не справимся с бандитом-демагогом, ибо сами вложили ему оружие в руки. Нонче летом в Овсянке ко мне зашёл ухоженный молодой человек в вельветовом комбинезоне и попросил с корнем, выдернуть дикарём выросший мак. Я выдрал, отдал и спросил: «Зачем он вам?» — «А мы из него готовим примитивный опиум». И я подумал, что не зря боролись за всеобщее образование, вот село, где и самогонку-то прежде не все гнать умели, уже к опиуму подошло, спасибо учителям, спасибо всем, кто не понимает, что вооружать чем-либо, даже гранатой, неподготовленное для этого существо — опасно, оно дичает быстрее и страшнее неграмотного, ибо без бога и царя в голове прёт само не зная куда…
1980
Совсем недавно в сибирской тайге сгорела целая группа студентов машиностроительного техникума, ибо пакостить, как в городе, так и в лесу они умели, есть предположение, что лес они же и подожгли, а вот выйти из пожара, бороться с огнём не научились.
Многие дети нашей страны, да и взрослые тоже, выжили в войну лишь только потому, что умели питаться от земли, от леса, от лугов и полей. Что будет с нашими детьми, если нас снова постигнет такая же беда? Ведь с проектами питания не стало лучше, а даже наоборот. Ныне и в сельской местности дети, да и взрослые тоже, питаются зачастую из магазинов и столовых. «Забывчивость» эта, пренебрежение «земной наукой» может очень и очень дорого обойтись всем нам.
22 июня 1981
Насмотрелся на богатые когда-то края, где, куда ни плюнь — 1,5 метра чернозёма лежит, а в магазинах нет ни сахару, ни крупы — ничего нет, и воду развозят в бочках, ибо из реки пить её нельзя. Утром, как в войну, люди стоят в очередь за хлебом, полусырым, разваливающимся. Если утром не купят — всё, а прежде здесь не знали, куда его девать, хлеб-то. По улицам шляются бичи, задирают народ, юнцы на ходу заголяют юбки девкам, мимо надменно проходит чёрная «Волга» с нолями, в ней сидит местная власть, ничего не видя позорного в своём и окружающем существовании, на полях мельтешит какой-то полупьяный народишко, хохочет, задирая друг дружку и спрашивая, не привезли ль бормотуху.
3 августа 1981
Вот 2 месяца гараж строят и никак к финишу не придут. Своего рода БАМ на Овсянке, который бамкает в ушах и голове. И как это при отсталом, прогнившем, никуда не годном Николашке с лопатой и кайлом построили дорогу Москва—Владивосток?! И главное, без шума! А мы кол вобьём и пляшем вокруг него, пока ночью его воры не срубят.
25 декабря 1981
…мне удалось достать пластинки с церковными хоралами (первый выпуск), потом они стали продаваться свободно, в классическом отделе магазина «Грампластинки», но в классическом отделе не было покупателей, никто их не рвал из рук, а напротив в отделе орали Алла Пугачёва, Ротару, Хиль и иже с ними.
…не знают нынешние парни и девки наших старых песен, стыдятся их, зато вихляться задами по-бабьи не стыдно.
6 февраля 1982
Осенью в Ленинграде пропало разом 7 бандеролей с 4-м томом собрания сочинений. Бандитизм! Неуязвимый!
15 февраля 1982
Я вот в январе был в Австрии и посмотрел на сытый, даже пресыщенный всем народишко: харчами, удовольствиями, политикой, зрелищами. И какой не интересный, ничего путнего не создающий, ничего волнительного не желающий народишко получился, как сказал наш один умный парень, работающий в Австрии: «Румяные импотенты». И правда, импотенты не только по той части, но и духовные…
Может, наши мудрые руководители правильно делают, что держат народ впроголодь? Во всём: в харчах, в правде, в жилье, в нравственности, в удовольствиях. Ведь накорми-ка наших до отвала, оне же спать улягутся, да ещё и с чужими бабами.
17 июня 1982
…ещё раз убедился, как бездарно и бесчеловечно мы воевали на пределе всего — сил, совести, и вышла наша победа нам боком через много лет. Бездарные полководцы, разучившиеся ценить самую жизнь, сорили солдатами и досорились! Россия опустела, огромная страна взялась бурьяном, и в этом бурьяне догнивают изувеченные, надсаженные войной мужики. Зато уж наши «маршалы», как они себя называют, напротив, красуются на божнице, куда сами себя водрузили. Тут один курносый, безбородый и беспородный «маршал», видно, из батраков, да так на уровне деревенского неграмотного батрака и оставшийся. Белобородов или кто-то ему подобный, договорился по телевизору: «Герои наши солдаты, герои, переходили Истру по пояс в ледяной воде, проваливались в полыньи, тонули, а всё-таки взяли город. Первая наша победа!» И ему хлопают, а его бы в рыло хлобыстнуть и сказать: «Ты, тупица набитая, хвалишься своим позором! Немцы под Москвой! Кругом леса, избы, телеграфные столбы, марево кругом, солома и много чего, а у тебя солдаты Истру переходят по пояс в ледяной воде...»
Да ведь не поймёт, ибо такому нравилось гнать солдат вброд, что и на Днепре переправлялись на сподручных средствах, сотни людей утонули. Хоть один сука-командующий попробовал бы под огнём плыть на этих «сподручных средствах».
Я только теперь и понял, что сами эти разрядившиеся и с помощью генералиссимуса разжиревшие враги нашему народу и своему отечеству самые страшные ещё потому, что, сытые и тупые от самодовольства, ничего не знают и знать не хотят о своём народе, и обжирали и обжирают его со всех сторон.
Самое страшное ещё в том, что они породили себе подобных тупиц и карьеристов, «ржевская битва» всегда может повториться…
17 декабря 1982
…после Нового года дочь родит второго ребенка, а её муж подался, нет, не в леса — кабы в леса! — а в шинки, в медвытрезвители и прочие места, достойно венчающие наши усилия и борьбу за высоконравственное общество. Он мне как-то сказал: «Как живёте Вы — живут единицы, а как живём мы — живут миллионы». Ну и живёт, как миллионы, соря по свету детей-безотцовщину, и не испытывает при этом никаких угрызений совести…
Декабрь 1982
…нет её уже, нации-то, — что-то полурастворённое ассимиляциями, нация, не восстановившая себя не только количественно после войны, но и стыдящаяся самой себя. Да и есть чего стыдиться. Табуном скотским сделались: табунно пьют, табунно случаются, табунно идут, куда ведут. В Сибири это хохлы — их, голубчиков, исподволь накопилось в стране больше, чем русских — 50 млн. на Украине и 30 — в глуби того, что звалось Россией и Сибирью, а теперь незаметно переименовано в Нечерноземье и Кацапию.
Позабавлялись в своё время наши духовные наставники пустыми словами и жестокими мерами воздействия, не задумываясь, что из этого получится, произрастёт. И произрос законченный трус да тунеядец в невиданном масштабе! А как теперь всё это исправлять и что делать — никто не знает.
16 апреля 1983
…в ту пору стихотворные сборники издавались — половина стихов о Сталине (обязательно, иначе не издали бы), а потом вторая половина о счастливой жизни в свободной стране. Всего 3 года продолжалась моя газетная любовь. Год из трёх ушёл на то, чтобы я, тупица, понял, что передовую статью надо начинать и кончать именем отца и учителя, а передовица стоила дороже всех материалов, ибо это единственный жанр, который осиливал писать наш достославный главный редактор.
1 ноября 1983
…ложная информация достигает богоспасаемого вашего города, который давно уж турки не осаждали, и оттого в нём дремлет мысль и угасло любопытство. Да и что говорить о городе, из которого сознательные трудящиеся ездят и ходят в очередя за сосисками за границу, к чухонцам, и едят их пусть и с идейным отвращением, по необходимости животной, но не выплёвывают же!..
Сейчас моя Марья Семёновна собирается в турпоездку по Финляндии, ибо после успешной атаки на вражеский самолёт нас далеко никуда не пускают, а пустят — не рад будешь, заклюют или камнями забросают. Вот и наша поездка, в числе многих и многих, в Испанию не состоялась
1983
Всякое воссоединение сельских библиотек с чем-либо и с кем-либо заканчивается для них, как правило, плачевно, как это уже было единожды в Овсянке. Располагаясь в сельском клубе, библиотека сгорела вместе с клубом, в котором пьянствовали, содомили, и скорей всего, и спалили клуб по пьянке 2 местных культдеятеля.
…снова слухи докатились до села: снести, перестроить, поместить её в Дом культуры, где будет музыкальное училище, конференц- и спортзал? На хрена, скажите вы мне, добрые люди, Овсянке конференц-зал?! Громко звучит, да? Ну и стройте его там, где это звучит, а библиотеку не троньте, лучше помогите ей.
3 февраля 1984
…здоровье наше, особливо у Марьи Семёновны, пошатнулось. Износ сталинских «счастливых» времён даром не прошёл, сейчас вся борьба с нуждой наружу выходит и требует, чтоб мы помянули дорогих вождей, предавших нас и бросивших на произвол судьбы после войны, достойными их поганой памяти словами.
15 июля 1984
В прошлом году у нас тоже было плохое лето, и клещ продержался в заглушье до сентября. Нонче он, думаю, вступит в соц. соревнование с прошлогодним клещом и выдюжит до февраля, а там, глядишь, круглогодично начнёт действовать и разить советских тружеников и бродяг, изгоняя их из испохабленной природы, которая начинает огрызаться смертью. Очень много нонче смертельных случаев от энцефалита и прочих, зачастую неизвестных никому болезней печени, крови, мозга. Война, самим же человеком развязанная, так и не прекращалась, а кто был нам вроде бы и безобидным другом, переходит в наступление — и горе тому, кто вступает в ссору с природой, его породившей. Недаром же начались конфликты между детьми и родителями, ох недаром! Бесчувственные родители, не наученные никого почитать и любить, вымётывают икру, из которой вылупляются существа под названием акселераты, ни стыда у них, ни совести, ни памяти, ни любви, от всего свободны, кроме похоти и желания поиграть да напиться.
1 ноября 1984
…заглянул в очередной том Диккенса, а в нём самая мной любимая его вещь «Дэвид Копперфильд»… и обратил внимание на объём — вышло столько же, что и у Пети Проскурина в «Судьбе». Я давай углубляться, читаю, перечитываю и глазу своему не верю: над «Дэвидом Копперфильдом» Диккенс начал работать в феврале 1849 г. Первый выпуск романа вышел в мае того же года. С последним выпуском читатели познакомились в декабре 1850 г. Это что же они, буржуи проклятые, делают с нами, а?! И писатели, и издатели. Это ж их не зря хотели и хотят похерить. Это ж они компрометируют не только наш передовой век неслыханного прогресса, но и передовое наше, до зубов вооруженное техникой опчество низводят до пещерного уровня. 55 листов исписать за несколько месяцев и издать в течение нескольких недель?! Ну-у, братцы, так нельзя, так нечестно. Это же издевательство над нами, это ж выходит, что в прошлом веке работали лучше, быстрее и качественней нас, таких самоуверенных, таких болтливых и самовлюблённых. Лучше их, гадов, и не открывать.
30 декабря 1984
Надо заказать стеллажи, и нету в магазинах полок.
…в Японию предлагалось послать нас вместе, да поехал туда со мною отвратительный грузин, вместивший в себя всё ничтожество и маразм современного торгаша-грузина, однако и ему не удалось испортить мне поездку.
1985
Просят, умоляют написать о войне, напишешь — не проходит в печать: всем нужна война красивая и героическая, а та, на которой мы были, с грязью, вшами, подлецами-комиссарами вроде начальника политотдела нашей дивизии — такая война никому не нужна
2 июля 1985
Клеща — тучи. Дожди и холода беспрестанные. В лес не суйся, из дому не выходи! Природа начинает с нами обращаться всерьёз. Хватит, побаловались, потерпела она от нас!..
Последнее постановление о трезвости и налаживании морали нашей — это почти неприкрытая злобная акция против и без того запуганного, затурканного народишка. Те кто сочинил сей документ, прекрасно знают, что исполнять и проводить его в жизнь будут люди, всё уже пропившие, начиная с комиссарских широких галифе, в которые бздеть удобно, и кончая честью и совестью. Они и открыли тихий террор на местах, выгода от которого временная, последствия неоглядные, уходящие в пространства. Да кого сейчас они, пространства, интересуют. Переночевать бы сегодня, а завтра, как на фронте, авось переднюем.
12 июля 1985
Не было у нас весны, лета тоже нет, ни у нас, ни у вас, и на всей планете беда за бедой, главная из них — в Канаде всё сгорело, а Канада кормит полмира и нас тоже, с нашим передовым сельским хозяйством. Давно на Руси голода не было, так кабы он нас, да нас-то что, мы полупривычны, дитёв наших и особо внуков, побрасывающих хлебушек от невежестваа и сытости, врасплох не захватил бы.
Я ж не езжу в дома творчества из-за, евреев, тобою любимых, не могу их больше двух видеть, а уж выносить их праздно-утомлённый, аристократически-вальяжный вид и слушать умственные разговоры и подавно.
Январь 1986
…пошли мы смотреть руганый-переруганый нами и нашими идейными указчиками фильм «Рембо». Потрясающий фильм! Потрясающий! О том, как современного человека совратили, сделали солдатом — героем, а потом обыватели всех мастей загнали в угол и он был вынужден отбиваться. А отбиваясь, он превратился в страшного, мстительного получеловека-полузверя и гиганта сверхсилы, однако и при этом не теряя границы сознания и убивая только негодяев (ни одного солдата не тронув, мальчика, который его, как зверя, выслеживал, пощадил, даже не ударив, и шерифа, но потом уж изрешетил его и разгромил город. Целый современный городок, в который его не пускали пожрать, отдохнуть, побыть с людьми). А как снят! Как сыгран! Это современный Тарзан, только Тарзан-то с печальными постоянно глазами. И под конец он плачет, как мальчишка, на груди своего старого командира и даёт надеть на себя наручники. Играет Рембо американец итальянского происхождения, у нас такого артиста, увы, нет. Было жалкое подобие — Олег Видов, и тот за рубеж смылся. Пытался Абдулов, да жирен и морда тупая.
26 февраля 1986
…невежественны Вы, нечестны, чтоб можно было с Вами говорить на равных и по-человечески, тоже не впадая в невежество и бесчестие, хотя бы о превосходстве нашей стратегии и тактики, о способностях наших военачальников. Вы, вероятно, имели в виду тов. Кирпоноса, который открыл целый фронт и погубил сразу несколько наших армий? Или Крым, где Манштейн силами одной (!) 11-й армии при поддержке частей 2-й воздушной армии смёл с земли всё, что у нас там имелось. На глазах всего Черноморского флота, бросив осаждённый Севастополь, «сбегал» под Керчь и «кулаком», состоящим в основном из 2-х танковых корпусов, в прах разгромил 3 наши армии, руководимые любимым выкормышем боготворимого Вами вождя, Мехлисом, так что и «каблуков от них не осталось», как пишет мне в одном из откликов участник этих бедственных сражений.
12 августа 1986
Нам всё звонят «доброжелатели»… Сотни писем идут ко мне, в журнал, в Грузию, в Союз писателей, в том числе и коллективных…
На мой взгляд, они сравнялись с тувинцами, о которых один русский путешественник сказал: «Народ грязный и подлый». От нашего либерализма, подкармливания и заигрывания народ сей сделался ещё тупее, наглее и подлее.
7 сентября 1986
В Эвенкии всё ещё пространственно, безлюдно, тихо, но уже нашли нефть и торят дороги, налаживают промысла. Тува вконец испорчена национализмом и дикой, оголтелой пьянкой. Режут русских походя, да ещё больше друг дружку, болеют чахоткой, вырождаются. Сделались тувинцы жуткими ворами, мошенниками и проходимцами — цивилизация не покорила их, они цивилизацию обхаркали и живут по-скотски, со скотом в горах, потаённо и пьяно.
А в Эвенкии мы пожили в охотничьей избушке. Всё бы хорошо, но опять горела без конца и края матушка-тайга, самолёты ходить не могли — на небе солнце угасало от дыма, и температура до одного градуса падала среди лета, а, по советскому радио и телевидению передали соболезнующе-горькую информацию о том, что на юге Франции от страшных пожаров выгорело аж 30 гектаров леса! Вот так вот и живём, боремся за правду, продвигаем вперёд идеи и помыслы.
14 сентября 1986 (Эйдельману)
У всякого национального возрождения, тем более у русского, должны быть противники и враги. Возрождаясь, мы можем дойти до того, что станем петь свои песни, танцевать свои танцы, писать на родном языке, а не на навязанном нам «эсперанто», «тонко» названном «литературным языком». В своих шовинистических устремлениях мы можем дойти до того, что пушкиноведы и лермонтоведы у нас будут тоже русские, и, жутко подумать, — собрания сочинений отечественных классиков будем составлять сами, энциклопедии и всякого рода редакции, театры, кино тоже приберем к рукам и — о ужас, о кошмар! — сами прокомментируем «Дневники» Достоевского.
10 апреля 1987
…ездил я на советском транспорте, нервничал, мёрз. Однажды голова закружилась, херакнулся среди города, пробую встать, шапку схватить, а внутри вроде как все гайки с резьбы сошли, и не верится, а встать не могу. Шли молодые парень с девкой, гармонично развитые люди в дублёнках и в золоте, так захохотали — такой я неуклюжий и жалкий валяюсь… Тут подскочил ко мне бритвами резанный, конвоирами битый парняга-мужичок, приподнял, шапку на меня задом наперёд напялил и с известным тебе хорошо жаргонным превосходством зашипел: «С-сэки! Я деда поднял? Поднял! Вы, с-сэки, упадёте, вас поднимать некому будет».
1987
В Ленинграде (!!!) упал на улице Гранин, переломил нос и вывихнул руку, и никто — никто! — на Кировском проспекте не помог ему встать, не подал руку, не потому, что презирает его как писателя, а просто так, не помогли и всё. Не помогли как человеку, не зная, кто он и что он, но, на всякий случай, посчитавши его пьяным. В Перми жил бывший сапёрный капитан, истерзанный фронтом и раненый, жил с батарейкой в сердце 14 лет. Не раз, почувствовав себя плохо на улице, он взглядом отыскивал поблизости место, чтоб прислониться иль сесть, присаживался или прислонялся, доставал Из кармана лекарства и помогал себе сам. Иногда приходилось выбирать из прохожих, кого можно попросить, чтоб помогли достать лекарство, ибо сам он уже и этого не может, ему плохо, и он вот-вот упадёт. Выбирал старых и молодых, русских и нерусских. И никто ни разу ему не помог, он падал, иногда разбивал себе лицо и нередко слышал голоса возмущённых соотечественников, за которых он на фронте кровь проливал: «Нажрался! Да ещё и старик! Да ещё вроде и еврей».
13 декабря 1987
Смотрели ли Вы фильм о волгоградском ворье из энкавэдэ, возглавляемом генералом Ивановым? А через 3 дня в «Советском спорте» было дополнение к фильму, и вот уж тут истинное мурло в полной законченности предстало. Вы, наверное, забыли, что вослед за сиятельным вождём Брежневым ходил в картузе и бил кулаками журналистов и прочая пердак в чине генерал-полковника. Из моей статьи цензура, ныне отмененная, сняла абзац: «Генерал-полковник в роли холуя! Явление уникальное, нам принадлежащее, на наших глазах проистекавшее».
Вы можете представить себе, чтоб царь, умерший, кстати, в чине полковника от подлой пули жида, допустил такое? И чтоб генералы Раевский, Алексеев или Брусилов — опустились до роли холуя?!
Вы знаете, что сказали мне люди, серьёзные и знающие, после просмотра волгоградской «опупеи»? «Если не в каждом, то уж в любом втором нашем городе обретается свой Иванов, и хоть завтра можно садить на скамью подсудимых местную мафию».
…как мы в 44-м под командованием товарища Жукова уничтожали 1-ю танковую армию противника, и она не дала себя уничтожить двум основным нашим фронтам и, более того, преградила дорогу в Карпаты 4-му Украинскому фронту с доблестной 18-й армией во главе и всему левому флангу 1-го Украинского фронта, после Жукова попавшего под руководство Конева в совершенно расстроенном состоянии. Погубили у Дуклинского перевала более 160 000, но в Словакию нас так и не пустила воскресшая 1-я танковая.
Вы, конечно, обо всём этом «не слышали», «не знаете», но главное, знать не хотите. Так спокойней жить, правда?..
Чего только стоит одна наша связь?! Господи! До сих пор она мне снится в кошмарных снах.
28 декабря 1987
Я тоже только раз, перед нашей первой артподготовкой видел на снарядах, приготовленных к заряжению, написанное «За Сталина», а «ура» вообще ни разу не слышал, хотя воевал в более благоприятные времена, на фронте, бестолково наступавшем…
Нам не до Сталина и не до «ура» было — ткнуться, упасть, уснуть. От усталости, недохватов, от куриной слепоты много погибло, выходило из строя бойцов. Не тебе говорить, когда отупеешь и обессилишь до того, что одна-единственная мысль в голове шевелится: «Скорей бы убило. Отмучился бы».
А в это время росли тыловые службы, комиссары имели по 3 машины: легковушку для выезда на всякого рода руководящие совещания, «виллис» у большинства так и остался новым, у нашего бригадного комиссара даже краска американская, качественная, на нём не сносилась, 3-я машина — грузовая, «студебеккер». Там стояли только заправленные «простынями» пишущие машинки и всякого рода вдохновляющие тексты и бумаги, и при них секретарши не старше 18 лет, менявшиеся по мере употребления и отправляемые в тыл для «лечения».
Ох, много, много есть чего скрывать «наследникам»!
9 июня 1988
С большим юмором читал я в «Правде» заметку Володи Большакова о том, как кормят безработных в Париже. Нашим бы трудягам такое обслуживание, а детям в «передовых» наших детсадах — еду безработных, а то их уж закормили ивасями, капустой и лапшой из солоделой муки.
Долгое житьё в парижах вредно — уж очень несовершенной начинает казаться наша жизнь и страна, где «по заслугам каждый награждён». А «их» житьё плохое, и вообще они «не так» живут, как мы, и, что самое дикое, — не хотят, как мы, жить.
Коммунисты, накормленные в буржуйских харчевнях первоклассными продуктами, кроют буржуев в газетке «Юманите», кроют за разные несовершенства. Им бы к нам в Бийск либо в Шарыпово приехать и вкусить пролетарских харчей, пожить в нашем малогабаритном раю, поотравиться в столовых раз 5 в месяц, постоять в очередях, порвать штаны на наших асфальтах и пуговицы в трамваях, то есть поработать в наших «экстремальных условиях», как сейчас говорят, — они у нас всё время экстремальные.
9 июня 1988
…ходил на приём к Горбачёву, проговорили более часу, может, мой визит поможет Сибири и нам всем, может, и нет. Мне-то уже помог — я выговорился, «разгрузился», да и вблизи, глаза в глаза, посмотрел на нынешнего руководителя. Мужик он хороший и добра народу хочет, а уж как получится?..
1 августа 1988
…год назад в селе закрыли церковь и собираются в ней делать пекарню. На селе разброд, свирепствует безбожие, по-деревенски бестолковое, жестокое порой. Надо сказать, что вера в Бога у нас в Сибири вообще не столь истовой была как в самой России, и признаки язычества дошли до наших дней.
Церковные документы вместе с церковью (её свели на дрова в войну, хотя кругом лес растёт) исчезли, и у села нет прошлого. Дальше дедушки никто никого не помнит, а современные транзисторщики и родителей-то не узнают, накурившись маку, конопли или нажравшись мутной недобродившей браги.
Комиссары испоганились, заворовались, одичали, предали свои высокие идеалы за булку с маслом. Старообрядцы, да и церковь, хотя пусть и полуразбитая, устояла Милостью и волею божьей, и те же комиссары вынуждены ныне с нею считаться и заигрывать, хотя и скрежещут зубами.
Более им ничего не остаётся. Чтоб отдалить свой окончательных крах они ещё и ещё пойдут на попятную и скоро галифе с лампасами станут менять, да и меняют уже, на крестик, и прощения будут просить у остатков нашего народа и у Господа.
8 августа 1988
…жизнь идёт туго как-то, нудно, нездоровится. Вас вот мучает жара, а у нас дожди и холод, и всё крушит обузданный покорителями Енисей. Сами гидростроители поднакопили воды, потом ливни, дожди, смыв снегов с гор — на юге тоже жарко, — и началась катавасия. Убытки от сброса всего, что можно сбросить с плотин, колоссальные. Мне уж давно кажется, что и живём-то мы в убыток нашим детям и внукам.
1988
Ничего, Витя, из горбачёвской затеи не получится. Заплатки на зад, может, и положим, прикроем на время дверь, но дальше дело не пойдёт. Даже такой могучий мужик, как Горбачёв, износится, выдохнется, биясь голым черепом в каменную стену равнодушия народа, злобы военщины, тёмных дел бюрократов и разномастного ворья, выдохнется, и его столкнут. И все беды и прорехи на него свалят, а народишко уже у края, ему уже немного надо, чтоб окончательно выродиться и погибнуть.
2 ноября 1988
Народ и так обхаркан и обосран, народ зол и раздражителен, народ перестал ходить в театры, ходят фэзэошники — глядеть на полуголых баб и слушать, как за сценой, а то и на сцене насилуют перезрелую, но всё ещё егозистую и несчастную актрису, отдающуюся принародно за 120 рэ зарплаты.
1988
…русская классика возвеличивала человека, пробуждала в нём всё лучшее, что дала ему природа-мать. Но… литература, воспевающая и восславляющая войны, революции, преступления, политиканство комиссаров всех рангов!.. Наверное, ни одна литература в мире за столь короткий срок не породила столько лжи и, соответственно, не произвела столько зла, как наша.
30 января 1989
Совсем народишко наш шпаной и оглоедом становится. Горлохват и вор — главное действующее лицо у нас. Преступность и смертность здесь ужасающие. Ситуация жизни, кажется, уже не контролируется. Полный разброд и анархия вместо обещанного порядка и благоденствия. Уже приходит на ум мысль о том, что жить, слава богу, остаётся немного…
21 августа 1990
…лето на исходе. У нас с весны была жара, сушь, всё горело. В один день в крае было зарегистрировано 170 пожаров, в одном только Манском районе выгорело около 100 000 га леса, сгорели и заготовленные леса, погорели посёлки, горела с краю от лесозавода и моя родная Овсянка, и сгорели в ней только что построенная для обработки топляка пилорама и штабеля леса, да несколько домов. Трудящиеся тащили с пожара добришко, и если такового не было, то увозили навоз и выдёргивали саженцы. О Господи! Уж не по делу ли он карает наш народ, превращенный в шпану?
…приехал на сессию краевого Совета. Обман кругом, особенно насчёт экологии, хочется выползти на трибуну, тряхнуть партийную челядь и сов. общественность. Пропадём ведь, а партия расхватухой занялась, имуществом обзаводится, дачи строят, машины гребут!..
Ноябрь 1990
На пленум я не останусь и вообще постараюсь в Москве не задерживаться — что-то она, Москва наша милая, совсем одурела. Я сам не видел, но сотоварищи мои поглядели вчерашнюю демонстрацию на Красной площади. Китайцы в ужасе! Они не понимают нас, им перевертыши чужды. Мудрый народ! Культурная революция их потрясла, и новых потрясений они более не хотят и не допускают. А у нас все посходили с ума от первого дуновения свободы и готовы давить друг дружку.